После 9 апреля 2003 года, дня, когда американские подразделения вступили в Багдад, были разграблены все общественные здания. За исключением министерства нефти, вокруг которого сразу натянули колючую проволоку. С тех пор там, среди мешков с песком, несут службу солдаты, вооруженные пулеметами. Они контролируют две тысячи служащих, которые работают над реорганизацией нефтяной промышленности Ирака.

Один из них, инженер Набиль Ламоза, рассказывает о дилемме в духе Кафки, перед которой поставлен послевоенный Ирак: чтобы восстановить экономику страны, необходимо прежде всего надежное электроснабжение. Однако для производства электроэнергии нужна нефть. А для нормальной работы нефтеперегонных заводов опять-таки нужна электроэнергия.

Полная неизвестность

У Ламозы уже не осталось сил. Но тут раздается сердечное приветствие: "Салям алейкум!" Это с кратким визитом явился элегантный французский дипломат. Когда Ламоза дает ему понять, что у него нет времени, тот отвечает: "Ничего страшного, я зайду в другой раз". Никто не сомневается, что скоро он появится вновь, так как Франция пока что пребывает в неизвестности насчет того, как пройдет распределение иракской нефти.

В течение многих лет французы регулярно появлялись в министерстве, где фирма Total до последней запятой торговалась вокруг контрактов на разработку двух нефтяных месторождений на юге страны.

"Десять лет мы вели переговоры с фирмой Total, - рассказывает Хейдар Гази, который входил в состав иракской делегации. - Не раз мы, казалось, вплотную подходили к подписанию контрактов".

Однако ни одно французское правительство не пошло на риск нарушения санкций ООН, наложенных на Ирак после вторжения в Кувейт в 1990 году.

Русские и чилийские нефтяные компании отважились на большее. Они подписывали контракты, но к работе по ним так и не приступали. Гази отказывается подтвердить слухи о том, что американцы скопировали все договора, которые Саддам заключил с иностранными фирмами; другие говорят, что теперь иракские нефтяные архивы покоятся в сейфах компании Halliburton в Техасе.

Некоторые утверждают, что перед войной для заключения контрактов имелись политические мотивы, таким образом можно было надеяться на дружбу Франции, России и Китая - трех постоянных членов Совета Безопасности ООН, трех стран, имеющих право вето. Другие, которые вели переговоры о заключении контрактов, с ними не согласны. "Мы хорошо работали", - защищается Гази. Если бы контракты были реализованы, осуществилась бы старая иракская мечта о ежедневной добыче от 6 до 8 млн баррелей нефти.

Однако с проблемой недопроизводства Ирак борется уже с октября 1927 года, когда началась добыча нефти в Киркуке. Тогда суточный объем добыч составлял миллион баррелей - показатель, которого до тех пор еще ни разу достичь не удавалось; однако из-за отсутствия международного спроса нефтяные компании были вынуждены законсервировать несколько скважин.

В 30-е годы перепроизводство нефти привело к установлению крайне низких цен на мировом рынке. В 50-е и 60-е годы объем нефтедобычи в Ираке постепенно рос, но суточное производство так ни разу и не превысило показатель в 2,5 млн баррелей. Потом добыча упала из-за войны с Ираном, а затем были введены санкции.

Наконец - долгожданный рост

"Наконец для нас пришло время использовать весь наш потенциал, - радуется Мусаб аль-Дуджали, с которым мы встретились в Багдаде. Его считают одним из основных иракских экспертов в области нефтедобычи. - Сейчас Ирак разрабатывает только 13 из 75 зарегистрированных месторождений нефти, но мы рассчитываем обнаружить новые крупные месторождения".

В настоящий момент Ирак добывает 1,3 млн баррелей в сутки, это половина от довоенного объема.

В холле отеля "Палестина" можно встретить переводчиков, которые не говорят ни на одном иностранном языке; шоферов, которые сдают напрокат свои "мерседесы" за 30 долларов в сутки и молчат о том, как они могли приобрести их при Саддаме; американских солдат, которые делают вид, будто их отпустили в увольнение; японских бизнесменов, которые жалуются, что на их этаже нет горячей воды, и, наконец, американских журналистов, которым жаль, что оружие массового уничтожения так и не найдено.

Так жаль, что они лишь сейчас начинают задаваться вопросом, не была ли нефть основной целью войны. Мрачная мысль, которую они от себя гонят. Если бы речь шла только о нефти, кажется им, американская армия, конечно, защищала бы здание "Сомо", иракской государственной нефтяной компании, которое тоже было разграблено.

Помещение было разграблено, но странным образом. Стекла во всех окнах главного зала остались целыми, работает даже фонтан. По существу весь ущерб ограничился двумя выгоревшими офисными помещениями на первом этаже. "Это объясняется тем, что сотрудники "Сомо" имеют оружие и живут по соседству", - говорит директор.

Компания "Сомо" была дойной коровой режима. Нам показывают выгоревшие помещения, из которых якобы велась нелегальная торговля нефтью в обход программы ООН "Нефть в обмен на продовольствие". Нефть на грузовиках везли через курдские территории в Турции. Кое-что шло по трубопроводу в Сирию. Какое-то количество отправлялось морем в Иран. Но все документы, подтверждающие эти факты, исчезли.

Факелы Киркука

Восходящее солнце в долине Киркука конкурирует с факелами, они возникают здесь, как в других местах сорняки. Рукотворные факелы, в которых сгорает сопутствующий нефти природный газ с месторождения "Баба Гургур". Места, известного еще со времен войны с Ираном.

У большого портала, который перестроен из буровой вышки, автобусы высаживают сотрудников Northern Oil Company. Среди них - ассириец-христианин по имени Эдуард. Он подводит нас к станции отделения попутного газа, которую он возглавляет.

"Баба Гургур" вместе с соседними месторождениями дает 600 тысяч баррелей в сутки. Намного больше, чем могут переработать иракские нефтеперегонные заводы, все еще находящиеся в стадии восстановления. До тех пор, пока из-за многочисленных диверсий не налажена транспортировка нефти по трубопроводу в турецкий Джейхан, 300 тысяч баррелей ежесуточно снова закачиваются под землю. (После того, как недавно была налажена охрана нефтепровода специальным подразделением, предполагается, что он вступит в строй в марте этого года.)

"Американцы - бандиты, - возмущается Эдуард. - Они разбомбили станцию, которая питала нефтепровод, ведущий в Сирию. Правда, это были "черные" поставки, но в среде арабов они считались законными. Здесь никто не хочет работать на американцев".

Правда, американцам это, кажется, безразлично. В пестрых рубашках и бермудах, со спутниковыми телефонами и уоки-токи, они устанавливают корейские кондиционеры в помещениях шикарного офисного здания Northern-Oil-Company, стоящего посреди бесподобной пальмовой рощи. Это люди из KBR (Kellogg Brown & Root), дочерней компании концерна Halliburton - гигантского хьюстоновского концерна, который перед тем, как стать вице-президентом, возглавлял Дик Чейни.

8 марта 2003 года, за две недели до начала войны, KBR получила от армии США заказ стоимостью более 490 млн долларов на поставку буровых установок после окончания военных действий. (Следующего выгодного заказа на снабжение горючим вооруженных сил США в Ираке Пентагон лишил Halliburton перед новым годом, упрекнув его в завышении цен. - Прим. Die Presse).

В большом холле старого офисного здания в Киркуке один техасец с изумлением разглядывает монументальный вычурный камин, который он, видимо, считает плодом извращенного вкуса Саддама Хусейна. Очевидно, он недостаточно знаком с историей этих мест: дома здесь строились в 30-е годы компанией Iraq Petroleum Company (IPC), англо-франко-американским консорциумом, причем исключительно в феодально-представительном стиле. Владелец строительной фирмы Гульбенкян, армянин из Константинополя, стал миллиардером, имея по пять процентов с каждого договора.

На родине Саддама

В Тикрите, на родине Саддама, мы общаемся с Мохаммадом Бадером, который сидит в уличном кафе и курит кальян.

Бадер рассказывает нам, что он работает радиологом в тикритском госпитале. Перечень его жалоб на американцев велик. Они, пока не поймали Саддама, обстреливали крылатыми ракетами жилой квартал, где, как они полагали, скрывался свергнутый диктатор. В результате обстрела погибло пять человек, 80 получили ранения. Как-то посреди ночи они появились в доме ни в чем не замешанного учителя и застрелили его, ослепив предварительно светом карманных фонариков. Они также крали деньги и ценности в домах, куда приходили с обысками.

"Когда они обыскивали госпиталь, - рассказывает наш собеседник, - они взламывали двери ногами, хотя я давал им ключи. Они патрулируют в городе будто на поле битвы. Они делают это намеренно, чтобы унизить нас".

Между тем черная ночь опустилась на главную улицу Тикрита, и надписи на стенах вроде "Саддам - слава арабов" или "Иракцы, просыпайтесь!" стали совсем неразличимы.

Нотариус, сидевший за соседним столом и ставший невольным свидетелем нашего разговора, приглашает нас к себе. "Зайдите в мой диван", - говорит он. Двери дивана, огромного салона, где можно говорить свободно и не таясь, всегда открыты для приезжих иностранцев. В Тикрите около 20 диванов, по одному на каждый клан.

Через час мы сидим на подушках Абделя Карима Муайера, базарного портного и уважаемого члена клана "вессат". Закон гласит, что иностранец может три дня есть и спать в диване, и его никто не должен побеспокоить ни одним вопросом. После шума улиц, где оккупационные войска продолжают демонстрировать свою власть, какой покой! Или нет? Едва последний гость успел устроиться, как раздаются два взрыва, а следом - пулеметные очереди. Снова нападение на американский патруль. В течение одной недели, что мы здесь, было убито 11 американских солдат.

Абдель Карим Муайер поражает нас своим высказыванием. "Мы должны сдавать органам юстиции членов партии "Баас", - говорит он, - ведь они изменили своим принципам и лгали на протяжении 30 лет. То, что американцы берут нашу нефть, мне безразлично. При Саддаме, была нефть или ее не было, никакой разницы не существовало. Для людей свобода так же необходима, как еда или питье. Я полагаю, американцы пришли, чтобы забрать себе нашу нефть, но за это они нам, в свою очередь, дадут свободу".